Он улыбнулся. Он, человек-никто, улыбнулся. Остановившись запредельно резко, запредельно неправильно. Улыбнулся. Разрыдался.
Умер последний шанс.
Воплощенная в шанс попытка - раз-два-три - умерла.
Где-то погас свет.
Вокруг столпились люди, пережившие чем-то, кого-то.
Мир не знал границ, значит не было ничего за них выходящего.
Но люди считали иначе
Люди смотрели на него во все глаза, выражая укоризну своими взорами потухших костров.
Он уже не улыбался. Его снедала тут, прямо на глазах у всех, горечь.
Мысли материлизуются?..
Мысли всемогущи?..
Он смеялся. Его смех разрывал повисшую электрически нейтральную атмосферу.
Он всегда был одиноким.
Проникнув в суть вещей, написав пару бесконечностей слов, наконец, проснулся. В этом мире нет ничего прекрасного. Все вокруг гораздо лучше, чем он.
На продуваемом асфальте, в неразличимом топоте сотен ног, в неправильности пересекающихся линий, не смог, кажется, заснуть.
Слабый.
Глупый.
Невежественный.
Ничто из твоих внутренностей не перекроет истинную правду. Истинную правду в этих потухших глазах.
Глупый.
Слабый.
Никакой.
Никчемный.
И ты это знаешь. Не так ли?
И на твоем месте.
Каждый день.
В каждом подсознании.
Каждый обладатель потухших костров за зрачками.
Толпу в резонансном бессилии объединяет смирение. Привычка. Безмолвная музыка, рассекающая параллельные прямые.
Не нарушая симфонию так, значит, до конца.